Не повезло…

Повествование рыболовного рассказа от первого лица о интереснейшем случае приключившимся с рыболовом теплым летним вечером на небольшой речушке

Люблю я, знаете ли, на даче ходить на вечернюю зорьку. Дневные насекомые в преддверии вечерней прохлады уже угомонились, не успев уступить место комарам, а река с её многочисленными затонами чиста и спокойна. Сереющую пойму обволакивает тишина, и только где-то вдали одинокий соловей выводит в сгущающихся сумерках кучерявую мелодию в надежде отыскать такую же нерадивую подругу: все уже на кладках сидят, а он ещё только женихается.

В сумерках всё пространство вокруг теряет объёмность, и домики на противоположном берегу реки кажутся неестественно маленькими, как жилища гномов.

Так и кажется, что вот-вот выйдет из какого-нибудь домика маленький бородатенький человечек в колпачке, сядет на приступок, достанет коробочку нюхательного табака, сунет в нос щепотку, потянет носом и …

«А-пчхи!»

И вдруг за моей спиной кто-то действительно чихнул. Вообще-то я, признаться, не робкого десятка. Но тут струхнул, и довольно прилично.

И снова: «А-пчхи!»

Тут уж я просто окаменел. Сижу ни жив, ни мёртв от страха, боюсь оглянуться, а по коже — мороз. Да и чих какой-то непонятный: тихий, утробный, булькающий. С трудом переборол себя, оглянулся — никого.

А оно снова: «А-пчхи!»

Волосы, конечно, дыбом. Но злость во мне уже закипает. Вы же понимаете, я человек практический и всякое такое, а тут какой-то гад издеваться надо мной задумал. Ведь не гном же, в самом деле! Нет, думаю, сейчас я тебя!..

И опять: «А-пчхи!»

Тут уж я совсем разозлился. Дай, думаю, застану его врасплох, кто бы он ни был. Сделал вид, будто потерял что-то: шарю трясущимися руками по траве, а сам потихоньку в сторону чиха продвигаюсь.

А оно опять: «А-пчхи!»

Выглядываю из-за пригорка — никого, только речка поблескивает, она в этом месте петлю делает. Поднялся я во весь рост, шагнул через пригорок в сторону омутка и…

А оно смотрит на меня иссиня-чёрными глазами и… чихает. Тут уж я просто обалдел: ну и дела! У края омутка копошится в иле и, не обращая на меня ни малейшего внимания и подёргиваясь маслянистым чёрным телом, чем-то смачно чавкает, словно чихает… натуральный сомик.

Упал я на траву как подкошенный, скатился к своим удочкам, дрожащими пальцами нащупал в воде кукан с рыбёшкой, насадил одну на крючок и — ползком к омутку. А сомик, подлец, чавкает себе, словно и нет никого. Забросил я снасть с наживкой к нему поближе и жду.

Минут десять ждал, уж темно стало. И вдруг: хлоп! Взял, подлец, наживку! Да ка-ак рванёт! Удочка моя в колене переломилась, и конец её скатился в прибрежную грязь.

Я — следом. Шарю по грязи рукой, нащупал обломок, подтянул к себе, ухватился за леску, намотал на руку и…

И вдруг снова как рванёт! Обрывок лески в руках остался, а сомика с наживкой как не бывало…

Домой воротился уже в полной темноте, мокрый и грязный, как чёрт. Мало того, что с рыбалкой не повезло, так ещё жена отругала за измазанную одежду — ни одному моему слову не поверила.

Жалко, конечно. Ведь не ушёл бы от меня этот сомик — крупненький такой, килограмма на три — если б удочка настоящая была!
А так — не повезло…